Форум

В течение истории цыганская одежда могла сразу и радикально отличаться от одежды соседствующих (и государствующих) народов или состоять из тех же самых предметов и иметь, на торопливый взгляд, вид самый обычный и ничем не приметный. Она в любом случае отвечала цыганским представлениями о том, как должны одеваться цыгане. В разное время, у разных субэтнических и социальных групп это разные представления, но они всегда есть. Всегда это будет что-то, что позволит намётанному глазу быстро выделить незнакомого, но «своего», из толпы. Иногда это не более, чем деталь, иногда — фасон, иногда — специфическое сочетание вполне обычных деталей, цветов или фасонов или необычная манера носить тот или иной предмет одежды. Иногда это представление держится год или два, словно обычное модное поветрие, иногда — годами. Притом представление другой, даже незнакомой или враждебной, цыганской группы, как бы сильно оно ни отличалось, всё равно будет восприниматься не как «гаджикано», т. е. чужой, стиль, а как цыганский. Соседствующие цыганские группы обычно имеют представление о манере друг друга одеваться. Оказавшись по какой-то причине в другом городе и другой стране и обнаружив там цыган, цыганский мужчина так же внимательно, как и цыганская женщина, и притом совершенно автоматически, про себя, проанализирует и запомнит манеру местных цыган одеваться и потом будет более или менее успешно замечать их в толпе коренных жителей. Интересно, что во многих известных мне случаях, когда одна цыганка не узнавала другую цыганку (или цыгана), проблема была не в нестандартном типе лица или чём-то вроде, а в «нецыганской» манере одеваться, то есть несоответствии известным «неузнающему»цыганским модам.

Интересно также, что даже совершенно обруселые цыгане, а также их дети от смешанных браков, выросшие, казалось бы, в нецыганской культуре именно эту фишку словно нутром чуют и кто осознанно, а кто бессознательно стараются одеваться так, чтобы отличаться от русских и других наций, зачастую заимствуя детали или фасоны из цыганских образов русской визуальной культуры (кино, эстрада, картины).

Исторические примеры некоторым читателям, наверное, известны: тут и огромная шаль, часто определённых расцветок, накинутая поверх самого обычного платья, и сбитый на затылок чепец немецких цыганок, по фасону своему совершенно немецкий и немками же пошитый, и красный плащик с капюшоном у цыганок английских, и у них же — пристрастие к жёлтым головным уборам, будь то косынка, чепец или капор, и неимоверная ширина рубах у цыган-барышников дореволюционной России, и золотые «мокасины» и сапожки позапрошлым не то позапозапрошлым летом у молодых московских цыганок, и т. д. и т. п.

То, насколько посторонний глаз отмечал отличие цыганского костюма от нецыганского, исторически зависело от кочевого или оседлого образа жизни. Для кочевого цыгана яркая одежда служила чем-то вроде рекламной вывески, позволяющей потенциальному клиенту зацепиться за неё взглядом в толпе, заметить издалека. Отсюда и красные накидки с жёлтыми шляпками у английских цыган, издалека кричащие "прищепки! ложки! верёвки!", и специфические наряды котлярок, позволяющие страждущим влюблённым быстро найти гадалку, и так далее. Оседлым цыганам такая реклама не была нужна, поскольку где их найти, и так знал всякий. Таким образом, одежда нередко служила опознавательным знаком не только внутри этноса, но и при общении с другими народами.

Английская цыганка на картине Хейвуда Харди.

Серебряные пуговицы на жилете лудильщика-кэлдэрара имели сразу три функции. Они демонстрировали богатство и успешность хозяина, их оставляли при необходимости в залог клиентам и их блеск издалека сигнализировал - "лужу! паяю!"

Кочевые русские цыганки тоже охотно пользовались яркой одеждой как средством привлечения страждущих погадать и снять порчу.

Польские цыгане кочевали до 50-ых годов XX века. Их женщин издалека можно было увидеть по яркой шали на плечах (заметьте, использовать с этой целью именно шали и накидки - общецыганский тренд).

Кроме кочевых цыган, ярко одевались и артисты, по понятной причине.
Янош Валентини, "Цыганская школа", фрагмент